Ермаков и его роман Знак зверя

Введение：

Ермаков Олег Николаевич родился 20 февраля 1961 года в Смоленске. Образование среднее. Участник войны в Афгфнистане. Работал лесником Баргузинского заповедника （1978—1979），затем Алтайского и Байкальского заповедников， сотрудником районной газеты 《Красное знамя》（1979—1981）， корресподентом в смоленской областной газете 《Смена》（ 1983 —1985），сторожем，сотрудником Гидрометеоцентра （1985—1989）.

Дебютировал в 1989 году на страницах журналов《Знамя》，《Новый мир》，《Октябрь》серией рассказов，где впервые была рассказана правда о необъявленной войне в Афганистане .

Произведения Ермакова переведены на английский ，венгерский ，голландский，датский，итальянский，китайский，корейский，немецкий ，финский，француский и японский языки.

Член СП СССР （1989）， Русского ПЕН—центра（1995）.

Отмечен премией журнала 《Знамя》（1995）.Роман 《Знак зверя 》входил в шорт—лист Букеровский премии （1993）， роман 《Холст 》—вшорт—лист премии 《Букер—Откпытая Россия》（2005）.

Живет в Смоленске.

1.Разные оценки Ермакове и его произведениям в русской и китайской литературе.

Писательский горизонт Олега Ермакова слился с видом войны ，открывающимся 《низшему составу》. В 1992 году он опубликовал роман 《Знак зверя》— книгу о войне в Афгантстане ，о её мерзости и грязи. Но описание афганского ада уже не было в 《натуральных 》рассказах. Роман обрашен к проблеме зла，к его антропологии ，к вопросам соучастия всех в творимом.Называя Олега Ермакова《замечательно талантливым》писателем，А. Немзер высоко оценил роман 《Знак зверя》，где 《сирашная фактура органично обретала символическое значение，сложно организованный многоходовой и многофигурный загабочный сюжет нёс серьёзную смысловую нагрузку，последовательно проведенная тема человеческой ответственности，безнадежного поединка личности с тотаритарной системой， мировым злом，судьбой придавала《антивоенному》роману метафизическое измерение…》.（А. Немзер，2000：249）Гораздно сдержанняя критика отнеслась к позднейшим работам смоленского прозаика，отметив，впрочем，что 《возможно，романтичски глубоком ысленная невнятность и есть цель Ермакова，стремящегося навсгда уйти из “мира—казармы” в некую очарованную боль》（ А. Немзер，1992：78）.Друкие критики считают，《Роман Ермакова замыкает некалендарный 20 век с тем же правом， с каким открывали его романы Ремарка и Хемингуэя о первой мировой и с каким обозначили его переломную середину военные романы Белля，лагерная повесть Солженицына》（Роднянская ，1993 ：199）.

У нас в Китае на Ермакова тоже обращают внимание，и высоко оценили его роман（Чжао Цзянчан，2008：135）

2.Анализ по содержанию

2.1 Временное бесконечность

Здесь нет отдельных эпизондов， потому что при тотальной разделенности людей，времён года，мгновений нет отдельно существующих субъектов. Все чувствуют изжогу，мучяються от зноя или холода，алчут женщину，чуют смерть .Единство физиологим —единство всепобеждающего зла， лишь по видимости разноликого ，по сути —одинагового .Мерзная плоть Афганистана хитерична， это—не бытие. Мы в стране смерти， откуда нет возврата.

Ностоящее безличие смерти .Казармы ，монотонный солдатский быт —изматывающий， обессиливающий ，отупляющий ，как зубная боль. И не случайно： в 《Знак зверя 》страшная фактура органично обретала символическое значение，сложно организованный многоходовый и многофигурный загадочный сюжет нёс серьёзную смысловую нагрузгу ，последовательно проведенная тема человеческой ответственности，безнадёжного поединка личности с тоталитарной системой，мировым злом，судьбой придавала 《антивоеннному》 роману метафизическое измерение.

Метафоричин и хронотоп романа —《перебинтованное и пронизанное временем пространство》. Действие происходит в зыбком，《мокром перебинтованном пространстве с сочивилимся солнцем》.Метафоры рождаются из ощущения человека на войне .Поэтому 《небо слепое》， снег—《 мраморный лёгкий прах 》，сугробы— снежные гробы， солце краснеет， как《 разбитая голова всадника》， а над баней висит 《худой громоздкий Лебедь， распятый у Млечного пути》. Пространство бесконечно，как бесконечна равнина，на которой Глеб убил Бориса и которая постоянно возникает в его сновидениях.Ограниченность пространство горами или рекой —мираж.За горами все то же：《 И вот дорога， и другая колонна， и другие люди со знаком на лицах， и снова кровь， огонь и крик，— и все напрасно. И вот иные земли и иные люди с иными именами，с иным языком， но с тем же знаком на лицах， и снова грохот， блеск， стон》. И за рекой， которая отделяет живых от мертвых， пространство продлевается ，ибо《 кто—то и там будет знать》， что было здесь.

Финал романа вряд ли можно трактовать однозначно .Раздвоение гороя —один улетает на вертолет， летящий к Городу у Мраморной ，—можно рассматривать и как мифическое круговращение，и как кокретное ощущение. Новобранец ，повторяющий судьбу Черепахи，— это символ бесконечности бесмысленного братоубийства. Но если Глеб просто мысленно возвращается в Город ，то здесь скорее матив вечной немскупленной вины（Роднянская，1995：244）.

2.2 Типичные герои романа

Война есть братоубийство.Братоубийцам нет прощения .Братоубийцы все .Отсюда— внутренняя тожденственность героев， их убежденность в том， что кроме смерти， ничего нет .

Главный герой в романе—Глеб. По случайному и небрежному ротному прозвищу—Черепаха；по компенсирующему самоназванию—Корректировщик； утрата имени и безуспешные попытки его вернуть входят в тот синдром обезличенности ，который настигает всех， кто принял знак зверя .

Глеб—бедный убийца .Он убил единственного в среде《товарищей по оружию》 друга с традиционно братним именем Борис， убил ，стреляя ночью на посту в невидимых перебежчиков， одним из которых его друг и оказался. Все остальные его фронтовые деяния： гибель кишлаков под корректируемым Глебовой рацией артобстрелом， пальба по таящимся где —то 《духам》，— как бы вытекает из этого первичного убийства и ，вольные или невольные， оправданные или нет， несут его печать .Сюжет на поверхности следует за сезонными сменами двухгодичной Глебовой службы， но в его подземелье напрянается и подрагивает пружина этой страшной завязки， чтобы раскручиваться и за пределами романа，в новой жизни Глеба， там， за пограничной рекой.

Но так ли виноват Черепаха и，собственно，в чем？Если взвесить обстоятельства происшествия， то в убийстве свонго собрата он виновен не больше，чем Эдип в убийстве отца，и，скажем，куда мельше， чем горой Камю—в убийстве， как на грех ，подвернувшегося араба .Он одуревший к тому ж 《от солнца и недосыпания》， стрелял даже как бы и не в людей— в скрытых ночной тьмой существ， глянувшихся сперва огромными варанами. Но ，как Эдип отвергает ссылку на стечение обстоятельств， берет на себя ответственность за отцеубийство и тем самым， по принятому толкованию трагедии Софокла ，утверждает свое человеческое достоинство перед лицом Рока， так и этот незаданливый солдат ，подьемлет бремя вины， а если и забывается，то， загнанная внутрь， она аозарвщается к нему ，одурманенному анашой и преследуемому совестью， в сновидениях， превращающих место злосчастного события в топографию адских блужданий. В этом своем самосознании Глеб не только жертва братоубийственного потока， но и трагический герой ，ищущий в нем личную ориентировку .

Однако вспомним еще раз： Ермаков 《пишет конкретно》. Античная трагическая алгебра безвинной вины еще ничего не говорит о другом， взятом из иной духовной традиции ，глубоко интимном， зачинающемся в трудноуследимых сердечных извивах погятии греха на какое намекает новозаветный эпиграв романа：《… и не будут иметь покоя ни днем， ни ночью…》 И если вначале， до всего случившегося， когда солдаты возводят под палящим солнцем очередное гарнизонное сооружение， Глебу кажется， что 《никто не глянет с укоих， потому что небеса давно пусты》， то в конце он чувствует на себе Взгляд ：《Врата. Все позади. И утром они полетят… Но кто—то еще там был， и он знает. И будет знать за рекой 》.

Друг роковым образом убил друга， брат по законам людской вражды убил брата. Это— вообще. Но вот в чем дьявольская 《конкретность》： конформист убил отказника .Тот， кто не мог не стать как все， убил того， кто не мог стать как все .Согласившийся соучаствовать убил того， кто не сумел принудить себя к соучастию .

В романе есть ряд 《массовок》— они сразу бросаются в глаза совершенством исполнения， ювелирной точностью в передаче коллективных реакций， хорового солдатского 《мы》. Утренняя побулка， драка в кинотеатре， курение анаши в бане， переполненный зал， насилующий взглядами заезжую акробатку， азартное разграбление торговой улицы в афганском городе， написанное с гоголевской подковыркой. И в каждой из этих сцен ，иногда трагичных， часто постыдных， Черепаха пытается найти свое отдельное место， но— безуспешно. Такой же， как все. Даже хуже： не такой， но 《примкнувший 》.Но—после того， как до тошноты объелся и обкурился похишенным добром. И так— во всем.

Пядь за пядью поглощается существо Черепахи навязанной коллективностью， такой， когда избиваемый похож на сообщника избивающего； к вынужденным обстоятельствам прилаживаются его мысли， чувства：《… ничего страшного， терпеть можно… Что делать， если ты один》.

《Этот， которого застрелили，— корчил из себя умника》— такова офицерская эпитафия Борису. Глеб отучается быть умником， отличительный атрибут его прежней жизни —кгига— здесь словно бежит от него， дразня и не даваясь в руки： ему ни разу не удается заполучить её， даже когда обстоятельства службы ，казалось бы， это позволяют.И в гротескной предфинальной сцене потеряет эту медаль， цену Борисовой жизни， ретируясь от разъяренного хряка， но тут же кинется искать её в кустах —не возвращаться же без награды в Союз.

2.3 Направленность романа

Какой такой союз— за рекой， отделяющей живых от мертвых ？Кажется， тот самый， о котором на новогодней пирушке толковали офицеры？ Кажется， тот самый， про которой на той же пирушке， кончившейся дуэлью，говорилось， что в тамошних газетах о здешних делах пишут：《 Учения… А это значит， все условное： противник，потери》. Разве не этот Союз обеспечил жизнь под знаком зверя —не только дракона из Апокалипсика， но и свирепого хряка， что откармливался в дивизионе， где служил Черепаха（ Кстати， и встреченный героями дурной новый год —год Кабана.） Разве не этот Союз шлет и шлет смену тем， кто надеется： повторения не будет. На последней странице Черепаха лежит к Мраморной горе.《 И жертво свершается 》.

3. Художественные особенности романа

Сама ермаковская манера рассказывать и показывать не позволяет подолку сосредоточиваться на сиюминутной фиксации общественного расклада， на преходящих чертах исторической обстонавки， на ближайших причинах совершающегося .Суть этой манеры можно выразить в словах， тоже заимствованных из Апокалипсиса и использованных уже при наименовании соаременной вещи：《 Иди и смотри》.

Ермаков изображает войну как огромное —вселенских масштабов—зло， которое разрушает не только кишлаки， вздыбливает горы， но и отбирает души и жизни людей .В центре романа— солдат Глеб， который в армии потерял имя и становится Черепахой， Черепом или， как он сам себя называет ，Корректировщиком. Глеб， стреляя на посту в дезертиров， убил единственного друга， почти брата— Бориса ，с которым вместе призывался ，с которым были общие интересы и мечты. Итена святых мучеников Бориса и Глеба здесь не случайны .От них протягивается ниточка глубже в христианскую историю， к братьям Каину и Авелю. Первый братоубийца Каин на веки наложил печать на потомков рода своего. Кроме убийство Бориса， на его совести гибель афганских кишлаков от снарядов им корректируемых， стрельба по 《духам》. Черепаху нельзя оправдать， но вряд ли можно и однозначно осудить. Черепаха несет на себе бремя вины， которое постоянно давит на него， которое нельзя снять ни анашой， ни водкой .Оправдывается эпиграф 《… и не будут иметь покоя ни днем， ни ночью…》 Даже во сне совесть Черпахи не может быть спокойна—вновь и вновь блуждает он， как по аду， по месту убийства Бориса， по равнине за полосатым шлагбаумом.

Глеб не сразу стал Черепахой， но превращение его в Череваху （《принявшего имя зверя》） неизбежно. Уже сидя перед отправкой в Союз в Кабуле， Глеб видит новобранцев. И перед ним прокручивается сюжет двухгодичной давности： вот его и рыжего Бориса отбирают в одну часть， вот Борис занимает ему место рядом с собой в вертолете. И Глеб думает， что ，если бы он отказался тогда лететь с ним， все было бы иначе， ничего бы не случилось. Но глублко внутри себя он знает， что иначе не было бы . Иначе быть не может， так как все связаны между собой знаком зверя. Это не какой—то конкретный предмет， не красная звездочка на солдатской фурашке. Знак зверя лежит на всех воюющих—и советских， и афганцах. Знак зверя—это ненависть и зло， завладевающие людьми， заставляющие убивать себе подобных， мстить за убитых， ощущая торжество победителей， и убивать снова.Ненависть， рожденная в первом бою， имевшая конкретной， никому конкретно не адресованной， но каждый раз при вспыщке ноходяшей точку приложения. Не всегда адресатом оказывается враг， это может быть и брат， друг， как случилось у Глеба. Ненависть зрела в душе Черепахи， накапливалась как яд той змеи， которой завидует Глеб.И таким жалом， превращающим человека в змею （знак зверя）， становится для Глеба автомат， дуло которого 《с силой выцыкнуло алый жгучий яд》. Ненависть Глеба по роковой случайности ударяет в того， кто отказался принимать этику ненависти， кто не хотел убивать， не хотел подчиняться знак зверя.

В романе 《Знак зверя》 О. Ермаков， как и в 《афиканских》 рассказах， воссоздает страшные реалии быта войны： воровство и мародерство，《 дедовщину》， казарменные привычки，《 коссячки 》с анашой ，мутный спирт， вшей， оторванные конечности， перебитый， с торчащей костью нос， грязные бинты， таз с кровавыми кусками ваты. Писатель немногими， но зримыми деталями— знаками вводит читателя в социальное и политическое пространство Системы 《позднего Брежнева》. Это пространство включает 《портреты моложавых мужчин прекронного возраста 》лакировку перед приездом 《какого—нибуть ревизора с лампасами》， особистов， которые чутко прислушиваются ко всем разговорам даже в ногогоднем застолье.

Заключение：

Ермаков пользовался аналогией и символом， формировал Глеб，Борис и ряд героев，описал жизнь простых людей во время войны в Афганистане，отметил， что главным виновникам этой войны-Советский Союз， и также с богословской и исторической точки зрения составил правду： война всегда является братоубийством，и во войне никогда не будет реальным победителем. И роман обрашен к проблеме зла，к его антропологии ，к вопросам соучастия всех в творимом .И поэтому этот роман почти приключил хорошие оценки от всех критиков ивходил в шорт—лист Букеровский премии （1993）。

【Литература】

[1]Ермаков О.，Знак зверя[M].Знамя，1992 Но.6—7

[2]Иванова Н.，Преодоревшие постподернизм[Z].Новый мир，1998Но.4

[3]Кокшенева К.，У《Букера》в плен[J].Москва，1994 Но.4

[4]Лейдерман Н.，Липовецкий М.，Современная русская литература [М].Эдиториал УРСС，2001

[5]Немзер А.，Замечательное десятилетие[C].Новый мир，2000 Но.1

[6]Немзер А.，Литературное сегодня о русской прозе 90—е[A].Москва，Новое литературное обозрение 1998

[7]Нефагина Г.，Русская литература конца ΧΧ века[М].Флина，Наука，2003

[8]Роднянская И.，Новый мир，1993 Но.4

[9]余一中.創新與傳統的結合——試論異樣文學[J].蘇聯文學，1991（1）.

[10]趙建常.沉潛之后的繼承與拓展——對當代俄羅斯軍事文學的一種描述與判斷[J].當代外國文學，2008（2）.